Традиции русского застолья 1820-х годов в романе А.С.Пушкина “Евгений Онегин” (ЗАЧЕМ «ОНЕГИНУ» ЕДА? ) | Образовательная социальная сеть

Традиции русского застолья 1820-х годов

Попить и поесть по-дворянски

ЗАЧЕМ «ОНЕГИНУ» ЕДА?

Цель:

 – исследовать «гастрономический вкус» героев пушкинской поры,

 – выяснить, зачем А.С. Пушкин так подробно описывал еду героев романа «Евгений Онегин», и определить его отношение к еде.

Задачи:

 1.Изучение романа А.С. Пушкина с точки зрения места, времени и описания блюд.

 2.Анализ критической литературы, ресурсов Интернета по данному вопросу и комментариев Ю. Лотмана

 3. Обобщение полученных результатов и создание  компьютерной презентации, иллюстрирующей материал по теме: «Традиции русского застолья 1820-х годов»

Гипотеза: роман «Евгений Онегин», по определению В.Г.Белинского, «энциклопедия русской жизни» своей эпохи. Разные стороны быта дворянства начала XIX века нашли отражение в произведении. Внимательный читатель не только следит за развитием сюжета «собранья пёстрых глав», но и знакомится с традициями и обычаями русских помещиков. Александр Сергеевич Пушкин всегда живо интересовался всем, что связано с застольем, даже вёл специальные заметки – «Гастрономические сентенции» (сентенция – изречение нравоучительного характера). Любил гастрономические эксперименты и в своих путешествиях пробовал новые блюда. В Москве он отдавал дань знаменитой стерляжьей ухе; в Твери ел у итальянца Гальяни макароны с пармезаном; в Торжке заказывал у Пожарского его знаменитые котлеты; друзьям советовал купить заварных баранок в валдайских деревнях. Возможно, поэтому он так подробно описал в своём романе «Евгений Онегин», что и как едят герои.

     Неутомимые пушкинисты подсчитали, что в романе  «Евгений Онегин» автор 20 строк посвятил театру, 73 – женским ножкам, а вот гастрономической теме отдано 232 строки. Этот факт подтверждает неподдельный интерес поэта к современной кухне. И не мудрено: Пушкин любил вкусно покушать, и такая, казалось бы, приземленная тема как еда нередко удостаивалась его гениального пера.

Что устрицы? Пришли? О радость!

Летит обжорливая младость

Глотать из раковин морских

Затворниц жирных и живых,

Слегка обрызгнутых лимоном…

     Исследуя материал романа, посвященный еде и ресторациям, можно найти  интересные ответы на вопросы:

– зачем Пушкину понадобились “кулинарные” отступления в произведении?

– названия каких блюд встретились на страницах романа?

– какое место в жизни героев романа занимает застолье?

– отличалась ли трапеза столичного и поместного дворянина?

   Помните, как Онегин проводил свой день, а точнее ночь? Правильно, на балах. Балы – неотъемлемая часть жизни дворянства того времени. На балах положено было бывать, балы положено было давать. Именно «благодаря» этой милой условности и разорился батюшка Евгения. Ведь на балах принято было не только танцевать и флиртовать, но и кушать. И кушать отменно, что влетало «в копеечку». Онегин-старший «Давал три бала ежегодно. И промотался наконец».

    Еще в конце XVIII века в моду вошла разорительная роскошь. Важно было казаться богатым, а это, в первую очередь, означало иметь у себя дома изысканный стол. В мемуарах XIX века можно встретить, например, такие высказывания: «всю роскошь в его домашнем обиходе составляли гастрономические обеды и дорогие вина». Случаи, когда проедались (и, соответственно, «пропивались») целые состояния, были далеко не единичны. Как пишет Е. Лаврентьева в книге «Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры», князь Д. Е. Цицианов, известный «своим хлебосольством и расточительностью, да еще привычкой лгать вроде Мюнхгаузена», «проев» огромное состояние, скончался в бедности. «Будучи очень щедрым и гостеприимным человеком, он весь прожился, и его на старости лет содержала его прислуга».

 Некоторые находчивые дворяне умудрялись экономить на балах и обедах. При этом, как правило, страдала их репутация. С балов было принято привозить сладости – гостинцы детям, так что забирать с собой что-нибудь вкусненькое не возбранялось, а наоборот, считалось хорошим тоном.

    Онегин обедает в столичных ресторанах, его потчуют в имении Лариных, угощается он и на придворных обедах, и, конечно, ест дома. Один из самых крупных эпизодов, посвященных гастрономической теме, – строфа XVI первой главы:

Уж тёмно: в санки он садится.

«Пади, пади!» – раздался крик;

Морозной пылью серебрится

Его бобровый вороник.

К Talon помчался: он уверен,

Что там уж ждет его Каверин.

Вошел: и пробка в потолок,

Вина кометы брызнул ток;

Пред ним roast-beef окровавленный,

И трюфли, роскошь юных лет,

Французской кухни лучший цвет,

И Страсбурга пирог нетленный

Меж сыром лимбургским живым

И ананасом золотым.

      В четырнадцати строках – самые главные компоненты трапезы молодого и богатого холостяка.  Место действия –  ресторан Пьера Талона. В 10–20-х  годах этот ресторан, располагавшийся на Невском проспекте, был главным местом, где собиралась вся холостая молодежь. Общее настроение и стиль этих застолий были соответственными – с «пробками в потолок». Веселая и разгульная компания, одним из действующих лиц которой являлся Петр Павлович Каверин – «весельчак, известный повеса, легко делавший и плохо отдававший долги, гусар и дуэлянт».

     «Вино кометы», которое распивали молодые люди, – это шампанское. Названо оно так потому, что было изготовлено из винограда сбора 1811 года, когда с августа по октябрь на небе была видна очень яркая комета. Вино из урожая тех лет, когда на небе видна комета, традиционно ценится очень высоко — считается, что оно обладает особыми вкусовыми качествами. В 1811 же году урожай выдался особенно богатым из-за очень жаркого лета и теплой осени.  Эту же самую комету народная молва считала предвестницей нашествия Наполеона, которое, как мы помним, произошло через год.

    Еще один крупный фрагмент романа (две строфы) посвящен винам, неизменным спутникам всех застолий:

                                                               XLV

Вдовы Клико или Моэта

Благословенное вино

В бутылке мерзлой для поэта

На стол тотчас принесено.

Оно сверкает Ипокреной;

Оно своей игрой и пеной

(Подобием того-сего)

Меня пленяло: за него

Последний бедный лепт, бывало,

Давал я. Помните ль, друзья?

Его волшебная струя

Рождала глупостей не мало,

А сколько шуток и стихов,

И споров и веселых снов!

XLVI

Но изменяет пеной шумной

Оно желудку моему,

И я Бордо благоразумный

Уж нынче предпочел ему.

К Аи я больше не способен;

Аи любовнице подобен

Блестящей, ветреной, живой,

И своенравной, и пустой…

Но ты, Бордо, подобен другу,

Который, в горе и в беде,

Товарищ завсегда, везде,

Готов нам оказать услугу,

Иль тихий разделить досуг.

Да здравствует Бордо, наш друг!

   Шампанское стало популярным в России опять-таки после войны против Наполеона. Вошедшие во Францию русские войска разграбили винные погреба, распробовали шипучее вино и начали в огромных количествах ввозить его в Россию. Особой популярностью пользовалось вино компаний Клементины Клико-Понсарден, Жана-Реми Моэта и вино, изготавливаемое в городе Аи, в Шампани.

    Импортная новинка очень полюбилась в России. Тогда никому бы в голову не пришло считать шампанское женским напитком. Напротив, употребляли его мужчины, причем в огромных количествах, что требовало больших средств, потому что шампанское было дорого. Легкое красное или белое бордо, в глазах поэта, — полная противоположность игристому вину – неизменному спутнику шумных кутежей. Оно больше пристало тихому, а подчас и одинокому времяпрепровождению.

    Еда — сплошь модные новинки и деликатесы того времени. Ростбиф вошел в меню на волне увлечения всем английским. Трюфели пояснения не требуют, эти грибы были и до сих пор остаются синонимом изысканной кухни, а вот нетленный «страсбургский пирог» – вещь по нынешним меркам довольно простая: это консервированный паштет, либо, по другой версии, пирог, начиненный этим паштетом. Ныне прозаические консервы тогда были новинкой. Появились они во время походов Наполеона — было необходимо долго хранить солдатский провиант. Для гурманов же это был способ доставлять из Европы изобретение французских кондитеров — паштет из гусиной печенки, телячьего фарша с добавлением трюфелей. «Живой» лимбургский сыр — тоже импортный деликатес. Он был очень острым, с сильным запахом (настолько сильным, что перед выходом в свет его опасались есть). Насчет того, в чем заключалась его «живость» есть две версии: первая — сыр был покрыт слоем особой плесени, а вторая — сыр был очень мягким и при разрезании растекался.

    Еще один крупный фрагмент романа (две строфы) посвящен винам, неизменным спутникам всех застолий:

                                                               XLV

Вдовы Клико или Моэта

Благословенное вино

В бутылке мерзлой для поэта

На стол тотчас принесено.

Оно сверкает Ипокреной;

Оно своей игрой и пеной

(Подобием того-сего)

Меня пленяло: за него

Последний бедный лепт, бывало,

Давал я. Помните ль, друзья?

Его волшебная струя

Рождала глупостей не мало,

А сколько шуток и стихов,

И споров и веселых снов!

XLVI

Но изменяет пеной шумной

Оно желудку моему,

И я Бордо благоразумный

Уж нынче предпочел ему.

К Аи я больше не способен;

Аи любовнице подобен

Блестящей, ветреной, живой,

И своенравной, и пустой…

Но ты, Бордо, подобен другу,

Который, в горе и в беде,

Товарищ завсегда, везде,

Готов нам оказать услугу,

Иль тихий разделить досуг.

Да здравствует Бордо, наш друг!

     Французские вина еще в те стародавние времена были признаком роскошной жизни. Да и употреблял их Онегин с шикарной едой – «золотой» ананас, трюфели, лимбурский сыр (любимое лакомство самого Пушкина),  «страсбургский пирог нетленный» (паштет из гусиной печени с грибами). А вот на балу у Лариных Онегину приходится пить цимлянское – ароматное вино, родом с донских берегов. Реакция Онегина на него неизвестна, а вот Пушкин говорит о нем довольно вдохновенно.

… вот в  бутылке засмоленной

Между  жарким и блан-манже

Цимлянское несут уже

…………………………………

Освободясь от  пробки влажной

Бутылка  хлопнула; вино

Шипит…

Пожалуй, самый главный сюрприз Пушкин приберег для нас напоследок.

 В конце романа –  яркая и точная метафора:

Блажен,  кто  праздник  жизни рано

Оставил,  не допив до дна

Бокала полного вина…

     Действительно, с тарелкой супа или стаканом воды жизнь вряд ли сравнишь. А вот бокал вина – прямо в яблочко! У кого в бокале игристое шипучее шампанское; кому-то «налили» сладкого вина, а кому и терпкого; один смакует свой бокал, а другой пьет жадно, залпом.

    Резкость манер Онегина и его столичные привычки заслужили множество неодобрительных отзывов от деревенского сообщества, куда он явился в связи с кончиной дяди. Отдельного комментария удостоилась привычка пить «одно стаканом красное вино». По местным меркам — это большая роскошь пить дорогое вино в таких объемах. Большинство обитателей деревни предпочитали цимлянское игристое вино, изготовленное в Области войска Донского, которое было, разумеется, дешевле французских, а также домашние напитки — наливки, яблочную и брусничную воду.  В «Комментарии» Ю. М. Лотман к этому роману есть рецепт приготовления такой воды: «Как брусничную воду делать. Взять четверик брусники, из которого половину положить в горшок, поставить в печь на ночь, чтобы парилась, на другой день, вынув из печи, протереть сквозь сито, положить в бочонок; а на другую половину четверика, которая не парена, налить три ведра воды, и дать стоять на погребу; из чего чрез двенадцать дней будет брусничная вода» (Новейшая и полная поваренная книга. М., 1790. Ч. 2. С. 127).  Также воды эти изготавливали с добавлением дрожжей или хмеля, а после настаивания — разбавляли водкой «по вкусу». Опасения Онегина насчет того, не повредит ли ему эта самая брусничная вода, связаны как раз с привкусом дрожжей.

    Поместные дворяне – одна большая семья.   Пушкин с удовольствием описывает деревенские разносолы. Еда составляет чуть ли не самую существенную часть деревенской жизни. Трапеза помещиков, живущих в деревне, более простая, но не менее разнообразная, чем у столичных дворян.

У них на масленице жирной
Водились русские блины…

К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор…

В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже…

 И всё-таки мы больше узнаем о том, что пили, а  не ели деревенские жители:

В другом наливок целый строй,
Кувшины с яблочной водой…

Зовут соседа к самовару,
А Дуня разливает чай;

Прикажут Ольге чай готовить,

Им квас как воздух был потребен,

Обряд известный угощенья:
Несут на блюдечках варенья,
На столик ставят вощаной
Кувшин с брусничною водой.

Разлитый Ольгиной рукою,
По чашкам темною струею
Уже душистый чай бежал,
И сливки мальчик подавал;

Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,

Но чай несут; девицы чинно
Едва за блюдички взялись,
Вдруг из-за двери в зале длинной
Фагот и флейта раздались.
Обрадован музыки громом,
Оставя чашку чаю с ромом,

Вывод. В романе «Евгений Онегин» Александр Сергеевич Пушкин подробно представил традиции дворянского застолья начала XIX века.  Сделав разнообразные блюда и напитки предметом изображения в произведении, поэт осуждал обжорство и излишество в еде. Его перу принадлежат знаменитые строки: «Несносно видеть пред собою одних обедов длинный ряд». Пища не может  составлять  смысла человеческой жизни, она должна приносить людям радость, а не болезни.